Й¬а¦°йї - ПРОБЛЕМЫ ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ

19 April 2024

[Главная] [Поиск] [Форум] [Ссылки] [Линкотека] [Библиотека]

Авторы

А.Т.Фоменко и Г.В.Носовский

Книги

Другие материалы

Друзья
Художник В.Бигдай. Авторский сайт

Счетчики

Исправим ошибки!

Спонсор страницы

ПРОБЛЕМЫ ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ

ВАЛЯНСКИЙ С.И.,КАЛЮЖНЫЙ Д.В.- РОССИЯ:время решений

Список статей
ПРОБЛЕМЫ ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
Немного правды
Идеология, мораль и достоинство человека
Строгость законов и их исполнение
Вертикаль - это горизонталь, загнутая вверх

Стр. 1 из 5

Проблемы идеологические и гуманитарные

«В России стало жить лучше, хотя и сложнее»

Основной российский конфликт — между людьми, стремящимися вывезти из страны все средства к существованию, а затем уехать, и теми, кто собирается в стране оставаться. Для тех, кто собирается остаться, есть такой выбор: либо прекращение прежней экономической политики, либо общая гибель.

Нельзя исключить, что многие из «богатых» заинтересованы на прощанье «хлопнуть дверью», — развязать конфликт, целью которого будет не победа, а облегчение своей эмиграции на Запад под видом «беженца», и заодно сокрытие следов своих преступлений.

«Богатые» — это те, потребление которых сохранилось или увеличилось относительно дореформенного уровня. К середине 1990-х годов их было около 30 млн. человек, — пятая часть населения. Из них 8–10 млн. человек (5–7% населения) практически достигли западных стандартов потребления продуктов питания, предметов гардероба, товаров бытового и хозяйственного назначения, услуг. На их долю приходилось до половины приобретений капитальных благ (автомобилей, мебели, товаров длительного пользования), 56% платных услуг (1996 год). Именно они выступали основным субъектом формирования сбережений (около 70% общего объема).

Одновременно почти 60 млн. человек, — 40% всех жителей страны, имели среднедушевые доходы, не покрывающие прожиточный минимум. Они вынуждены экономить не только на товарах длительного пользования и одежде, но и на продуктах питания. Их ключевой проблемой остается обеспечение физиологического минимума потребления продовольствия, в первую очередь по белково-витаминной ценности рациона. При минимально необходимом уровне потребления животного белка 29 грамм на человека в сутки, их средний суточный рацион обеспечивал лишь 26–27 грамм. Аналогично, при минимально необходимой энергетической ценности рациона питания в 2230 ккал в сутки фактически обеспечивалось менее 2000 ккал. Но правительство такие цифры не анализирует.

А доходы 7–8 млн. человек упали ниже стоимости минимальной продовольственной корзины, что соответствует критерию нищеты. При этом нас все время убеждают, что реформы несут развитие, улучшение и прогресс, а те, кто с этим спорит, не понимают собственного счастья. Видимо, имеет смысл обратиться к откровениям представителя общественных наук, обеспечивающего идеологическое прикрытие этих «прогрессивных» реформ. Для примера рассмотрим статью директора Института этнологии и антропологии РАН В.А. Тишкова «Мы стали жить лучше» (НГ-сценарии № 1 от 12 января 2000 года), с нашими комментариями.

«О чем и почему сегодняшние жалобы и даже протестные акции? Если верить большинству политиков, ученых и работников масс-медиа (а значит, и «человеку с улицы»), это есть протест против антинародного режима и против невыносимой жизни... Своим одиноким голосом берусь утверждать, что за последние десять лет в стране произошла революция в жизненном обустройстве людей. Причем это именно революция позитивного плана, которую российское обществознание не смогло понять и объяснить. Рассмотрим только несколько примеров несостоятельной и политизированной риторики жалоб и реальных ситуаций».

Здорово! Банда ограбила квартиру и перед уходом один из «шестерок» оставляет записку: «Хозяева! Не жалуйтесь! В вашем жизненном обустройстве произошли революционные изменения позитивного плана. Мы забрали лишние вещи и сбережения. Если вам покажется, что это плохо, то вы дураки. С пожеланием дальнейших изменений, пресс-секретарь банды». Вообще-то подобная записка на суде может служить отягчающим обстоятельством. Но продолжим.

Начинает господин Тишков с демографии. На жалобы о «вымирании нации» он резко заявляет:

«Следует сказать, что сам факт уменьшения общей численности населения страны не должен рассматриваться как однозначно негативное явление. Многие страны мира, особенно из числа наиболее благополучных, имеют в последние десятилетия отрицательный рост населения».

Чувствуете, наши беды и не беды вовсе, потому что схожие процессы происходят в наиболее благополучных странах. Читай так: «Уменьшение население — признак, что в нашей стране все идет как надо, мы становимся одной из наиболее благополучных стран».

А вот другой перл:

«В России фактически наблюдается ситуация нулевого роста — общая численность жителей страны в 1998 г. была такая же, как десять лет тому назад (147 млн.)». Это еще не все. «Но на самом деле современное население на 3–4 млн. больше, ибо статистика не учитывает большого числа бывших советских граждан из других государств (Азербайджана, Армении, Беларуси, Грузии, Таджикистана, Украины, Молдовы)».

Так, идея понятная, нам замазывают глаза россказнями о том, что у нас: А) имеется сокращение, и это очень даже хорошо; Б) никакого сокращения нет, а есть «нулевой рост»; В) на самом деле население увеличилось. Читаем дальше:

«Естественная убыль населения (здесь сказались кризис, нестабильность и воздействие неблагоприятного демографического цикла) была компенсирована миграционным приростом населения, качество которого (возраст, образование, профессиональный состав) выше, чем качество основного населения страны».

Так есть она, естественная убыль, или как? Ведь если ее нет, то что, в таком случае, «компенсировал» миграционный прирост?

В общем, господин Тишков (если говорить очень мягко и вежливо) вводит читателей в заблуждение. Мы от прироста в 300 тыс. человек ежегодно в 1990 году, перешли к убыли в 900 тыс. человек в 1999 году, как раз в тот период, который г-н Тишков именует периодом «положительных трансформаций».

Причем каждый год «реформ» побивает показатели предыдущего по темпам сокращения численности. Но если по численности можно пытаться дать объяснение, ссылаясь на наличие демографических минимумов из-за непростой истории страны, то как быть с тем, что снижается продолжительность жизни? В настоящее время она составляет в среднем 62,1 года для мужчин и 72,8 года для женщин. Такая колоссальная по медицинским меркам разница в продолжительности жизни между полами совершенно ненормальна. Сейчас она стала одной из самых высоких в мире: по этой «разнице» нас обгоняют только страны Прибалтики и Белоруссия.

По продолжительности жизни мужчин нас опережают Монголия, Египет, Вьетнам, а конкурируем мы с Ботсваной и Лесото. А дольше наших женщин живут жительницы Суринама, Белиза и Марокко, а одинаково с нами — жительницы Малайзии, Иордании, Шри-Ланки.

Причинами подобной динамики являются полуторакратное снижение рождаемости (которое отчасти, но весьма незначительно обусловлено неблагоприятным демографическим циклом) и увеличение смертности населения почти на треть. (В 1999 году она достигла 14,7 на 1 тыс. населения.) При этом наиболее значительно росла смертность в сравнительно молодых возрастных группах (в трудоспособном возрасте — более чем в 1,5 раза). Такой рост смертности беспрецедентен в мирное время. В результате средняя продолжительность жизни, так называемая «ожидаемая продолжительность жизни при рождении», снизилась в России до уровня 1950-х годов, а разрыв между развитыми странами и Россией по этому показателю за последнее десятилетие удвоился: с 5–8 до 11–15 лет.

На 40% выросла смертность молодежи в возрасте 15–19 лет. При сохранении сложившегося уровня среди нынешних 16-летних юношей доживут до пенсионного возраста лишь 54%. Это меньше, чем в России век назад, когда до 60 лет доживали 56% мужчин. В европейских странах, США и Японии, уровень преждевременной смертности трудоспособных мужчин в 2,5–4 раза ниже, чем у нас.

Значительно ухудшилось состояние здоровья наших сограждан. Больные родители рожают больных детей. Нормальные роды составляют 31,8%, а в некоторых регионах лишь 25%. Каждый третий новорожденный имеет отклонения в здоровье. Среди школьников младших классов здоровы лишь 10–12%, средних — 8%, а старших 5%. За последние 5 лет почти на 10% возросла общая заболеваемость детей в возрасте до 14 лет. 50% подростков 15–17 лет страдают хроническими заболеваниями.

Во-первых, это значит, что в активный трудоспособный и репродуктивный возраст вступает больное поколение. Во-вторых, подтверждает тезис о самобытности России. Пока она развивалась, «отгородившись» от Запада, медицинские показатели улучшались, Россия догоняла развитые страны. Как только она «открылась» Западу, все рухнуло, а население стало вымирать.

Ухудшение состояния здоровья привело к увеличению потребности в медицинской помощи, однако государственное здравоохранение не в состоянии обеспечить ее необходимый уровень. Лечение становится все более недоступным, цены на лекарства так высоки по сравнению с доходами большинства населения, что больные, в первую очередь страдающие хроническими заболеваниями, не в состоянии их приобрести.

Но вернемся к тексту ученого-этнографа. Тишков, наконец, вымучивает из себя признание: «В целом же период реформ в России связан с некоторыми серьезными демографическими проблемами (это прежде всего относительно высокая смертность, особенно среди мужчин и детей), но ни одна из них не может квалифицироваться как катастрофическая».

Он надеется, что читатели уже забыли, о чем он писал раньше. Или не он сам писал статью, а собрал кусочки, которые подали ему сотрудники на отдельных бумажках. Это обычная практика у директоров гуманитарных институтов, назначенных на должность по политическим соображениям, а не за научные заслуги.

Кстати, о его собственной научной эрудиции можно судить по заявлениям, которые он делает от своего лица. Знаете, почему жизнь «стала лучше»? Рыдайте:

«Свой первый апельсин и банан я съел, уже будучи студентом МГУ, ибо в моем уральском городке, кроме яблок и новогодних мандаринов, фруктов не продавалось. Сегодня в этом городке, которому по-прежнему далеко до экономического процветания, те же азербайджанцы обеспечивают хороший рынок основных фруктов и фруктовых соков, и жители их покупают (иначе бы не привозили!)».

Интересно, а сколько людей в его родном городе не могут купить хлеба? Мы знаем достаточное количество таких даже в Москве.

«Новый и огромный по своим размерам ввоз в страну фруктов внес историческое изменение в структуру питания россиян. Несомненно, увеличилось потребление рыбы, даже если официальная статистика не показывает этого по причине «внесистемной» добычи и продажи данного продукта. Выросло потребление сыров и колбасных изделий (опять же в основном за счет импорта), и люди уже забыли времена плавленых сырков «Волна» и буфетных сарделек».

О чем это? Известно ли господину Тишкову, как питается большинство населения? Ведь ученый должен руководствоваться реальными цифрами. А цифры такие. По статистике товарооборота, продажа фруктов и цитрусовых в 1998 году составила 78% от уровня 1990 года, то есть уменьшилась почти на четверть. Заметим, что эти данные относятся не только к «системной» (по терминологии господина Тишкова) части товарооборота, но и включают оценку оборота неформальной торговли. А данные выборочного обследования бюджетов порядка 50 тысяч домашних хозяйств во всех регионах, фиксирующих все свои расходы и потребление конкретных продуктов, товаров, услуг, подтверждают эту статистику, показывая, что потребление фруктов и ягод в среднем на члена домохозяйства снизилось в 1998 году по сравнению с 1990 годом на 28%.

Так же, как и в случае с фруктами, изобилие на прилавках и лотках импортных сыров, колбасных изделий, рыбопродуктов не привело к росту их покупок населением. Объем продаж колбасных изделий и рыбопродуктов сократился в 1998 году по сравнению с 1990-м на 6–8 %, сыра и брынзы — более чем вдвое.

А господин Тишков продолжает:

«Снижение потребления мяса, молока и яиц мало о чем говорит, как и общее снижение потребления продуктов питания. В последние десятилетия население страны не страдало недоеданием. Оно страдало от несбалансированной структуры питания, и если этот дисбаланс выравнивается даже ценой сокращения общего потребления продуктов (в некоторых семьях, например, практически прекратили покупать яйца), но при этом расширяется их ассортимент, то этот процесс носит скорее позитивный характер... Сегодня ситуация с «общепитом» совершенно иная. Резко выросло общее число ресторанов и кафе, не говоря уже о новой культуре уличных продуктовых ларьков и палаток или об одиночных частных торговцах разной едой на улицах и дорогах. Впервые в таких масштабах люди в России, особенно молодежь, стали есть и пить за пределами дома, и это огромный сдвиг в народной культуре».

Волосы дыбом встают. Бабушка, которой разрешают покопаться в ящике с гнилью на овощном рынке, так как купить она просто ничего не может, зря проклинает «демократов» с их реформой. Они реформу делали, оказывается, как раз для нее. Теперь она ест, хоть и впроголодь, но зато сбалансировано. Да, надо быть директором академического института, чтобы до такого додуматься.

Это напоминает анекдот о том, как встречаются два школьных товарища. Один из них стал «новым русским», а второй «новым бедным». На вопрос «богатея», как у него дела, бедняк жалуется: я уже четыре дня не ел. На что друг отвечает: так нельзя, ты должен себя заставлять есть, даже когда больше не лезет.

Что касается «сбалансированности», то структура питания абсолютного большинства населения существенно ухудшилась за «годы положительных трансформаций», стала еще более несбалансированной, чем раньше. В среднем на душу населения сократилось потребление продуктов животного происхождения (мяса и мясопродуктов на 18%, молока и молочных продуктов — на треть) и фруктов, то есть именно тех продуктов, которых мы и раньше потребляли меньше, чем нужно. Увеличилось же потребление лишь картофеля и хлебопродуктов.

Директор института ссылается на то, что выросло количество ресторанов и кафе. Что ж, он мог сам посчитать рестораны, и даже в каждом из них чего-нибудь откушать, но обычные люди почему-то в них не ходят. Согласно статистике, потребление пищи вне дома за последнее десятилетие сократилось в 4 раза. Мало того, в структуре питания значительно, в 1,5–2,5 раза выросла доля продуктов с собственного огорода или подсобного хозяйства. Люди не то, что в рестораны, в магазины ходить перестают. Причем это касается и сельского, и городского населения. Даже у него в период 1992–1997 годов отношение потребления продуктов в натуральной форме к покупным возросло с 7 до 15–16%.

По ряду важнейших видов продовольствия определяющим стало его производство в личных подсобных хозяйствах. Так, доля картофеля, производимого на своих огородах, возросла с 66% в 1990 году до 90–91% в 1997, овощей с 30 до 76–77%, мяса с 25 до 52–56%, молока — с 24 до 45–47%. Причем основная часть этой продукции потреблялась в самих домашних хозяйствах: уровень товарности производимых в хозяйствах населения картофеля, овощей, мяса и молока в 1996–1997 годах составил соответственно 10%, 9–10%, 23%, 18% (для сравнения: в 1991 году ряд был таким: 29, 17, 30, 25%).

Переход от товарного хозяйства к натуральному — вот реальный «огромный сдвиг в народной культуре». И если Тишков ссылается на собственный опыт поедания мандаринов, то и мы приведем свой пример. В советское время достаточно крупный академический институт ФИАН обслуживало три столовых, не считая буфетов, и все они были переполнены. Сегодня работает один маленький буфет, и тот почти пустой. Иначе говоря, у людей просто нет денег, чтобы нормально питаться на работе. Нет у них этой возможности и дома.

Но пойдем и дальше. Интересно же все-таки почитать, как мы хорошо стали жить:

«...За последние десять лет в России построено больше домов, чем за весь послевоенный период. Во многих российских деревнях сегодня каждый третий дом — это новый дом. Граждане преодолели серьезный культурный барьер в представлении о жилище, и на смену одно- или двухкамерному жилищу пришел дом с более крупными параметрами, многоуровневый и с несколькими комнатами, а также с внутренним туалетом».

Да наш директор просто перепутал особняки новых русских, стоящие вдоль его дороги на дачу, со всей страной. Причем эти особняки в большинстве своем строят не из-за нужды в жилье, а чтобы хоть как-то сохранить наворованное. Они там и не живут.

Но Тишков ссылается на цифры: «... по данным этой статистики, общая площадь жилищ в стране выросла с 2,1 млрд. кв. м в 1985 г. до 2,7 млрд. кв. м в 1997-м. Причем частный фонд увеличился в два раза, а на самом деле в несколько раз, если считать все построенное гражданами жилье».

Даже и не обращая внимания на то, что в период капиталистических реформ включены тут года социалистической перестройки, порадовались мы вместе с господином Тишковым, что у нас так много строят, а он нас взял и расстроил:

«...Городское население вбухало миллиарды долларов в загородное жилье, которое не имеет коммуникаций, которое невозможно отопить зимой и в котором работающая семья с детьми постоянно проживать не может из-за отдаленности от места службы и из-за отсутствия рядом школы и больницы. Было бы лучше строить все эти комфортные дома в городской черте — в таком случае сейчас и города выглядели бы лучше, и потребность в квартирах была бы меньше.

Большинство частных домов-монстров не функционирует, и перспектива их полноценного использования неясна, как и будущее большинства из миллионов новых дачных построек. Работающие горожане жить в них не смогут, а новому селу они не нужны в таком количестве. Видимо, это останется памятником нашему неправильному социальному планированию, отсталому менталитету и неразвитой городской антропологии».

Насчет антропологии В.А. Тишкову, конечно, виднее, но как быть с его же утверждением, что домов за последние 12 лет построили больше, чем за предыдущие полвека?.. Нет, все-таки эту статью писали несколько человек. Да и статистика, в отличие от неразвитой городской антропологии, говорит другое: общие объемы строительных работ в России (включая дачное и «коттеджное» строительство) снизились за 1992–1999 года более чем в 2 раза, численность занятых в строительстве людей (включая малый бизнес) сократилась более чем на 3 млн. человек.

Ссылки на рост за последнее десятилетие покупок автомобилей, числа частных поездок за границу, строительства загородных то ли коттеджей, то ли вилл, то ли дворцов и других высокоэластичных товаров и услуг (динамика потребления которых сильно зависит от изменений в уровне доходов) — далеко не первая попытка доказать улучшение материального благосостояния населения России. В действительности при росте дифференциации доходов спрос на элитные товары возрастает, на обычные товары — падает. При стремительной поляризации доходов спрос на те же самые автомобили может расти даже при снижающемся среднем уровне доходов населения. Во-первых, богатеи покупают по несколько машин. Во-вторых, бедняк ведь понимает, что кроме как частным извозом, ему скоро нечем будет заработать. Откуда у него возьмутся пассажиры? А оттуда, что автобусные маршруты закрываются.

Рост дифференциации доходов, произошедший в России за период «позитивных трансформаций», не имеет прецедента в цивилизованных странах за всю, пусть и не очень длинную, историю человечества. У большинства населения удельный вес расходов на товары и услуги первой необходимости в общем объеме потребительских расходов возрос с 84% в 1996–1997 годах до 92% в 1999 году, на капитальные блага — упал с 9% до 4%.

Жителю Москвы это, конечно, не очень заметно. По данным Мосгорстата, среднедушевые доходы 20% наиболее богатых москвичей, составляющих немногим более 1% жителей России, равны 17% доходов всего населения страны и значительно превосходят сумму доходов всех граждан, живущих ныне за чертой бедности. Москва, сконцентрировав в себе почти все финансовые ресурсы России, просто обслуживает этих богатеев, и живет, под собою, буквально, не чуя страны.

И действительно, сейчас ежегодно выезжает за рубеж порядка 10 млн. человек. Такого не могут позволить себе бразильцы или мексиканцы, которые, по официальной статистике, пребывают с россиянами примерно на одном уровне достатка. Но сколько из наших выезжающих едут «челночить», или нелегально подзаработать за границей? Это первый вопрос. И второй: а на какие шиши мог бы поехать наш «средний» гражданин отдохнуть на зарубежном курорте, если его средняя зарплата 50 долларов в месяц, а поездка на неделю стоит порядка 300 долларов? Наш «ученый» этого не анализирует. Да ведь и задача такая перед ним не стояла; ему надо было доказать народу, как хорошо он, народ, живет.

А вот его размышления о процветающей российской науке.

«Так называемый «кризис науки», возможно, касается ряда естественных наук и военно-промышленных разработок, но общественные науки он затронул только в плане кризиса теоретико-методологических основ, да и это имело место скорее на начальном этапе российских трансформаций. Риторика жалоб здесь (и не только здесь) используется главным образом для того, чтобы сохранить государственное обеспечение, действующую систему организации науки и существующие кадровые ресурсы. Это само по себе понятно, но к реальному кризису имеет условное отношение. За последние десять лет Институт этнологии и антропологии РАН произвел научной продукции в три-четыре раза больше, чем за предыдущее десятилетие. Такая же ситуация в других гуманитарных институтах. В обществоведческий арсенал введено огромное количество новых и забытых имен ученых, осуществлены крупномасштабные переводческие проекты. Новым и позитивным явлением стала деятельность двух государственных научных фондов (Российского фонда фундаментальных исследований и Российского государственного научного фонда), через которые получает поддержку лучшая часть ученого сообщества».

Беда в том, что выход страны из кризиса потребует помощи как раз точных наук, а большая часть макулатуры подобных Тишкову «гуманитариев», работающих по принципу «чего изволите», приносит один лишь вред. Да и чего ждать от людей, представлявших наихудшее, что было в советском обществоведении, которые при старом режиме бежали «впереди прогресса» и сегодня первыми отрапортовали, что они уже одобрили новую систему. Сегодня бывший спец по атеизму с восторгом проповедует основы религии, преподаватель научного коммунизма разъясняют преимущества капитализма перед социализмом и т.д.

Зачем же врут народу эти «ученые»? Дело в том, что люди, приходящие ныне во власть, чувствуют изрядную неуверенность. Им жизненно необходимо убедить самих себя, что они поступают правильно, что они много делают для страны. Остается убедить в этом народ, и на помощь зовут вчерашних обществоведов-одобрямсов.

Предыдущая - Следующая >

< Пред.		След. >

[Главная] Современность ВАЛЯНСКИЙ С.И.,КАЛЮЖНЫЙ Д.В.- РОССИЯ:время решений ПРОБЛЕМЫ ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ

© 2001-2024. Все материалы сайта являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Права на электронные версии - Кирилл Люков, http://imperia.lirik.ru.
Публикация, перепечатка без разрешения правообладателя, цитирование без указания автора - запрещены.
Сделано в Лаборатории сайтов