Вот библейское пророчество, называемое “Иезекиил”, по еврейскому начертанию: "Иезк-Ал”,²¹ по-русски: осилит бог.

Публика и даже многие ученые теологи до сих пор думают, что эта интересная книга написана каким-то Иезекиилом, жившим между 595 и 574 годами до начала нашей эры и убитым “одним из иудаитских князей” за изобличение в идолопоклонстве.

Но почему они так думают, неизвестно. Слово “Иезекиил”, как имя отдельного лица, нигде не упоминается в Библии, за исключением одного только раза. В XXII главе этой же самой книги говорится: “Скажи семье богоборца: так говорит Грядущий бог:

я уничтожу мое святилище... и вы будете делать то же, что я делаю, не будете закрывать подбородка и не станете есть хлеба от других... “Осилит бог” (Иезк-Ал) будет для вас предзнаменованием: все, что он делал, и вы будете делать” ( 24, 20 — 24).

Мы видим, что место это, по своей конструкции, очень путанное. Прежде всего, когда бог не закрывал своего подбородка и не ел хлеба от других? А между тем фраза совершенно определенна и не допускает возможности перевода в смысле того, что это делал не бог, а, например, сам автор книги. Затем и слова о том, что “Осилит бог” (или Иезеки-Ил) будет предзнаменованием для богоборцев, являются только повторением в третьем лице последней фразы этой же самой главы, где бог говорит автору: “Придет день, когда откроются твои уста перед спасшимися, и ты будешь для них предзнаменованием" ( 24, 27).

Отсюда видно, что имя Иезеки-Ил вставлено тут в предъидущее выражение переписчиком, вместо слова “ты”. Среди сотен таких же своих обращений к автору, рассеянных по всей этой длинной книге, бог всегда склоняет местоимение "ты" по всем падежам и ни разу не употребляет собственного имени автора.

Отсюда я заключаю, что Осилит бог (Иезеки-Ил) есть просто заголовок этой книги, вполне точно определяющий ее содержание, все вертящееся около одного и того же сюжета: грядущей победы какого-то непризнаваемого бога. Автор этой книги, вероятно, носил в своей жизни какое-нибудь и греческое имя, которое следует еще искать по потоку былых времен. До настоящего же времени никаких других достоверных сведений о его жизни нет, кроме тех немногих строк, в которых он показывает свое временное местопребывание на реке Хабуре,²² как называют приток Евфрата среди гонимых богоборцев.

Когда он жил? Оставив в стороне ненадежное предание,. постараемся определить время по содержанию самой книги.

Там, в первой же главе дается, как это мы уже видели в Апокалипсисе, астрологическое описание положения различных планет среди созвездия Зодиака. Марс, Юпитер, Сатурн и Луна показываются около созвездия Змиедержца, а Солнце, Меркурий и Венера — около Близнецов.

По такому гороскопу нетрудно вычислить время данного места книги с астрономической точностью, и время это оказывается: полночь 5 июня 453 года после начала нашего европейского летосчисления, а совсем не 595 год до него, как думали до сих пор.

Вот эта первая глава в моем переводе, так как обычный, церковный, хотя и одинаков с ним, но тяжел для чтения, вследствие того, что переводчики, незнакомые с астрономией, переводили механически каждую фразу, совершенно не понимая ее смысла.

“Пятого июня тридцатого года, когда я был среди переселенцев на берегу реки Хабура (или же Эбро в Испании), прояснились ночью небеса от облаков, и я увидел божественные зрелища.

"Шла буря с севера, большое облако со сверкающими молниями, а вокруг него тянулось сияние (Млечною Пути), как светящийся поток, текущий между вспышками огня грозы. На южной же стороне неба были видны четыре живые существа (планеты), и там же выделялся облик человека (в созвездии Змиедержца, рис. 57).

К нему одному шли те четыре лика (планет), и у него же одного, таинственного, были четыре крыла (неба: две из двенадцати пар клиньев, omcekaeмых от небесной сферы ее меридианами, рис. 58).

“Непроложно было шествие этих существ, и вогнутость путей их была, как вогнутость пути окружности, и все четыре лика их сияли, как полированная медь. Человеческие руки простирались под крыльями (неба) над ними (у Змиедержца, Стрельца, Гepкyлeca, рис. 58), а крылья неба соприкасались одно с другим и не останавливались во время своего кругового шествия по небу, идя каждое вперед (по направлению ежесуточного движения находящихся под ним планетных ли koв). Очертание Льва было направо от них, очертание "Подстерегателя"²³ налево, а очертание Opл a находилось около всех четырех, над ними.

“Их лики и их крылья были разделены (небесными меридианами) попарно сверху вниз, и в каждой паре одно крыло соединялось с другим на небесном экваторе), и два покрывали тела тех живых существ.

“А сами живые существа (планеты) шли туда, куда влек их дух.

“Они были словно угли, пылающие в огне. Пламя грозы ходило между ними, и молнии вырывались из пламени. Они имели способность двигаться прямым и попятным движением, как представляется нашему взгляду молния.

“Я смотрел на эти живые существа и у каждого из них видел над землею по одному колесу (их орбите), сделанному как бы из стекловидного топаза, а устройство всех (орбит) было одно и то же: как бы колесо находилось в колесе (рис. 59). Ободья их были высоки и страшны, и многочисленные очи — (звезды) повсюду мерцали кругом их.

“Вместе с движением этих четырех существ двигались иих орбиты, а при поднятии их от земли, поднимались и они.., потому что движения планет зависели от движения их орбит. Над головами же их был небесный свод, блестевший, как изумительный хрусталь, распростертый наверху.

"И я слышал (в вое бури) шум от их крыльев на небе, как шум от множества волн, как голос всемогущего, как клики в воинском стане. И я видел, как те лики, подобные блестящей меди, становились на горизонт вместе со своими опускавшимися небесными крыльями.

“А на небе в это время находился (созвездие) Трон, как-будто сделанный из синего сапфира, и на нем сидела человеческая фигура (рис. 60). И я видел там как бы лучистый поток (Млечный Путь, рис. 60), идущий, словно языки огня, вверх и вниз от пояса этой фигуры, подобно радуге на облаках во время дождя.

“Это был символ славы Грядущего”.

В руке сидящего на Троне Неба был свиток папируса (полоса созвездий З oд uа ka) исписанный (звездными фигурами) внутри и около (Апокалипсис 5, 1).

“Я упал в благоговении на мое лицо, но голос всемогущего сказал мне: “Встань на твои ноги, я буду говорить с тобою”

“И вот меня охватило вдохновение, и я увидел (в ответвлении Млечного Пути) как бы руку, простертую ко мне свитком (Зодиакальных созвездий неба), исписанным и с лицевой и с оборотной стороны, и было изображено на нем (в зловещем сочетании планет и созвездий):

“Плач, стон и горе!”

“И он сказал мне: съешь эту кору папируса (материал древнего письма). Будет горько в твоем желудке, но в устах твоих она будет сладка, как мед (Апокалипсис 10, 9).

А вестник неба (грозовая туча) сказал мне ударом грома):

“Прими внутрь этот свиток и ступай пророчествовать семье богоборца".

“И я принял внутрь себя свиток. Он был сладок, как мед в моих устах, и вдохновение повлекло меня к небесам. И вот слава властелина (утренняя заря) поднялась на своем месте, на востоке, и я услышал позади себя, в порыве сильного ветра, как бы шум крыльев (небесного свода), ударяющихся одно о другое, и грохот кружащихся орбит.

“И повлекло меня вдохновение в неведомую даль... И я пошел в горести, со встревоженной душой.

"Данное мне богом повеление пророчествовать в семье богоборца тяжело лежало на мне” (Иез. I—II).

Обратим, прежде всего, внимание па первую фразу первой главы, которую я перевел: “Пятого июня тридцатого года, когда я был среди поселенцев на берегу реки Хабура, разъяснились ночью небеса (от облаков), и я увидел божественные зрелища".

Я употребил здесь слово “июнь” только для ясности перевода, потому что выражение автора “четвертый месяц” cooтвeтcтвуeт как раз юлианскому июню по древнему счету месяцев от весеннего равноденствия. Но для нас это совсем неважно, а важно то, что в четвертый месяц как юлианского, так и еврейского счета солнце находится в созвездии Близнецов (рис. 58), а с ним около него же и Меркурий и Венера.

Значит, положение этих трех светил у нас вполне точно определено, а вместе с тем оказывался вполне определенным и положение всех остальных. Ведь остаются только четыре древние планеты, далеко уходящие от солнца: Сатурн, Юпитер, Марс и Луна, и все четыре показаны идущими к Змиедержцу на противоположной стороне от Близнецов в виде четырех “ликов” на небе, “блестящих, как полированная медь” “горящих, как угли , пылающие в огне” и “имеющие для себя колеса-орбиты”.

А то, что “облик человека”, стоящего под четырьмя часовыми крыльями неба, был именно облик Змиедержца, в этом тоже не может быть сомнения: начертание созвездия Льва показано направо от него, начертание Стрельца—налево (рис. 58), начертание созвездия Орла перед ним. Вся обстановка здесь совершенно определенная для времени наблюдения в июньскую полночь при заходе созвездия Льва, и она дает возможность вычислить астрономически время наблюдения автора с точностью до одних суток. Кроме того, тут же обнаруживается и еще одно важное обстоятельство. Луна показана в противостоянии солнцу всего через пять суток “от начала месяца”. Какой бы это ни был из еврейских, вавилонских, египетских или иных лунных месяцев, все равно: на пятый день от новолуния луна уйдет не более, как на два созвездия влево от солнца. Значит, в данном случае, — когда солнце было в Близнецах, — она могла быть только в Раке или начале Льва, а никак не в Весах или в Скорпионе, как здесь показано. Только по Юлианскому календарю Луна могла быть в указанном здесь для нее месте на пятый день месяца.

Всякие вычисления времени этой книги до возникновения Юлианского календаря, т.-е. до начала нашей эры, тут сразу обрезываются начисто: библейское пророчество “Осилит бог” (или Иезеки-Ил) оказывается написанным не раньше первого века нашего собственного летоисчисления!

Посмотрим же, когда это могло бы быть. Сделаем общий расчет даже и до начала нашей эры.

Прежде всего определим положение планет на 595 год до начала нашей эры по историческому счету, так как к этому году теологи относят гороскоп в I главе “Иезекиила". Это был 594 астрономический год, и мы сейчас же находим, что Юпитер тогда был в Льве, а Сатурн в Овне, тогда как здесь оба показаны у Змиедержца. Сразу ничего не выходит. Последний раз они сходились у Змиедержца лишь в 960 году, за 365 лет до указываемого историками срока, а потом стали сходиться лишь с 282 года, через 313 лет после него. Значит, и начнем расчеты с 282 года.

В таблице IX показаны все последовательные годы пребывания Сатурна в средине Скорпиона и ближайшие к нему годы пребывания тут же Юпитера, и мы видим, что совпадения обеих планет здесь, начиная от 282 года, разделились на две эпохи.

Первая из них от 282 года, до 45 года до начала нашей эры. Хотя и бесполезно было вычислять эти года по употребляемому автором Юлианскому календарю, но я все же вычислил для них положения Марса по астрономическим таблицам Нейгебауера, и читатель сам видит отрицательные результаты: Марс был всякий раз далеко от Скорпиона (табл. X).

После же начала нашей эры совпадения начинаются лишь после вычисленного нами времени столбования Иисуса, 21 марта 368 года, и единственно удовлетворительное размещение всех планет было, как видит сам читатель из таблицы X, только к ночи с 4 на 5 июня 453 года нашей эры. Вот как поздно была составлена эта книга, если не целиком, то в окончательной редакции! Слишком на 1000 лет позднее, чем думали теологи! И однако же точность астрономического вычисления и ясность гороскопа, на котором оно основано, не дают никакой возможности сомневаться в этом. Вот положение планет в этот день (таблица IX):

Все это и показано на таблице IX, а Солнце было в Близнецах около 90° долготы (по координатам 1906 г.) почти на высшей точке своего пути против этих четырех светил.

Полученный нами результат чрезвычайно поучителен и с другой точки зрения.

Еврейское пророчество “Осилит бог” (Иезеки-Ил) оказывается написанным через 85 лет после столбования Иисуса в 368 году и через 58 лет после появления Апокалипсиса в 395 году.

А отсюда прежде всего неизбежен такой вывод: основатели современного талмудического и раввинско-мессианского еврейства, к которым принадлежит автор разбираемой книги, как ясно из ее содержания, не только никогда не "распинали Христа”, как это внушали нам средневековые монашествующие фанатики христианства, но были его первыми почитателями и старинными мучениками за него, как и автор исследуемого нами теперь пророчества, недаром причисленный средневековыми авторами к сонму христианских святых (см. Четьи-Минеи на 21 июля). Как его причислили бы, если бы он не был крещеным (т.-е. купанным)?

Евреи V века оказываются одной из христианских сект, и нам теперь только остается посмотреть, насколько соответствует идейный стиль этой книги и приводимые в ней исторические факты такому позднему времени и такому новому освещению вопроса. Уже приведенные нами три первые главы “Иезеки-Ила” достаточно обнаруживают своими “планетными орбитами, лежащими друг в друге, как колесо в колесе”, знакомство автора с Птолемеевой системой и указывают на то, что, как и Иисус (т.-е. Василий Великий), он был ее сторонником.

Иначе пришлось бы допустить, что Птолемей, помещаемый в конце II века, сам взял свою систему у автора этой книги.

Эти же три главы своими фигурами Стрельца, Льва, Орла и Человека, как-будто играющими особую роль среди созвездий, прямо указывают на то, что автор писал под большим влиянием Апокалипсиса.

Действительно, почти весь Апокалипсис переписан в разных местах этой огромной книги, разделенной кабалистически на 48 глав. Нет ни одного апокалиптического образа, не воспроизведенного здесь в более развитом виде, когда автор понимал его и в более смутном, если аллегорическая сущность изложения Иоанна была им недостаточно понята.

К более смутным принадлежит, например, только-что цитированное место о четырех животных, прямо, но не точно цитированных из Апокалипсиса Иоанна.

У того все было натур-аллегорично, т.-е. взято из природы, а потому и оригинально. “Первое из четырех животных (созвездие всепожирающей осени),—говорит автор Апокалипсиса,— было подобно Льву, второе (созвездие питающего лета) подобно Тельцу, третье (созвездие всеубивающей зимы—Центавр-Стрелец) имело голову, как человек, и четвертое (созвездие весны—Крылатый koнь Пегас) было подобно летящему Орлу, и имели они на каждого из себя по шести крыльев вверху (шесть крыловидных полос прямого восхождения неба)”. Здесь мы имеем уже затуманенное отражение этого поэтического описания. В прежнем виде остался только Лев, Телец заменился Стрельцом, а Стрелец, имеющий только верхнюю часть как у человека, заменился здесь полным человеком, т.-е. находящимся над ним Змиедержцем, а четвертое животное — Пегас, только подобное Орлу Летящему, заменилось самим созвездием Орла, находящимся уже далеко от весеннего равноденствия. Вся натур-символическая гармония созвездий и времен года утратилась от ее непонимания автором. Чисто поэтическое место стало тут уже полумистическим.

В Апокалипсисе было сказано: “В руке сидящего на Троне неба был свиток папируса (полоса зодиакальных созвездий), исписанный звездными фигурами внутри и около ( An. 5. Ι)”. “И вестник неба сказал мне: съешь эту кору. Будет горько от нее в твоем желудке, но в устах твоих она будет сладка, как мед (An. 10, 9)”. А здесь: “Я увидел как бы руку, простертую ко мне со свитком, исписанным и с лицевой и с оборотной стороны, и было изображено на нем (в зловещем сочетании планет и созвездий}: “плач, стон и горе!” И вестник неба сказал мне: “Проглоти этот свиток и ступай пророчествовать семье богоборца”. И я принял внутрь себя свиток, он был сладок, как мед, в моих устах, и вдохновение повлекло меня к небесам”. “Я услышал позади себя в порыве сильного ветра, — говорит он далее, — как бы шум крыльев, ударяющихся одно о другое, и грохот кружащихся колес-орбит (4. 1—13)”. А в Апокалипсисе было сказано:

"И слышался мне (в грохоте моря и вое бури) голос с неба, как шум множества волн, как звук могучих громов (An. 4, An. 4, 2)". В Апокалипсисе сказано о созвездиях четырех времен года:

"Внутри и около себя они полны очей (вечно мерцающих звезд) и не имеют покоя ни днем ни ночью, восклицая (своим мерцанием): “свят, свят, свят властелин наш, бог-вседержитель (An. 4, 8)", а здесь говорится уже об орбитах планет: “Ободья их были высоки и страшны и многочисленные очи (звезды) повсюду мерцали кругом (Иез. I, 18)". Даже и самое обращение бога к автору: “сын человека!” взято из Апокалипсиса (I. 13 и 14. 14), но только здесь автор им так злоупотребляет, начиная им почти каждую главу, что читателю становится даже утомительно.

Апокалиптическое пророчество о гибели великой твердыни "Врата господни” (Вавилона) отразилось здесь в пророчестве о гибели Тирании, превращенной переводчиком в “гибель города

Тира”. Вот как говорится в Апокалипсисе об этом символе византийской государственной церкви IV века.

“Пала, пала великая твердыня “Врата господни”, сделалась жилищем языческих богов, пристанищем всякой нечистой души, всякой грязной и отвратительной птицы! Все народы отведали возмутительного вина ее безнравственности. С ней развратничали цари земные и торговцы земли обогатились от ее великой роскоши... Выйди из нее, мой народ, чтоб не участвовать тебе в ее преступлениях и не принять ее наказания” (18. 2—5). "Зато в один и тот же день придут на нее и напасти, и гибель, и униженье, и бедность, и будет сожжена огнем, потому что силен бог, ее судья! И заплачут и зарыдают о ней все цари земные, покупавшие ее и роскошествовавшие вместе с нею, видя дым от ее пожара. Стоя вдали из страха подвергнуться ее мученьям, они будут восклицать:

“— Горе, горе тебе, великая твердыня, “Врата господни”, сильная крепость! В один час решилась твоя судьба! “И купцы земные заплачут и зарыдают о ней, потому что корабельные грузы их, пришедшие для нее, останутся не проданными: грузы золота и серебра, и драгоценных камней, и бисера, и тонких полотен, и шелка, и багряницы, и кипарисового дерева, и изделий из слоновой кости, и всяких произведений из дорогого дерева, железа, меди и мрамора. И не купит у них никто корицы и каждений, и мирра, и ладана, и вина, и елея, и пшеницы, и жита, и крупного скот a, и овец, и дошадей, и экипажей, и человеческих тел и душ!” ( 18, 8—13). “И не будет в тебе слышно ни звуков играющих арфистов, ни голоса поющих, ни трубных звуков, ни музыки играющих на свирелях и других инструментах. И не будет в тебе более никакого художника и художества, и шума жерновов уже не будет более слышно в тебе! Свет светильника не заблестит в тебе, и голос жениха и невесты не раздастся в тебе, потому что земные вельможи входили с тобою в сделки и смесью твоею (в золотой чаше) введены в заблуждение все народы. И найдена в тебе кровь всех провозвестников истины и непорочных, и всех замученных за правду на земле” (Ап. 18. 22— 24).²⁴

А вот как говорится об “Угнетательнице” (по-еврейски о Цуре или Царь-Граде) здесь:

Иез. гл. 27.

“Первого марта одиннадцатого года (после переселения автора в Месопотамию) сказал мне Громовержец:

“— Сын человека! Угнетательница²⁵ говорит о Столице успокоения “Святом Успокоении” ²⁶ (мессианстве): “Разрушена она, дверь народов, идет под мою власть, и я разбогатею от ее уничтожения.

“За эти слова я иду на тебя, Угнетательница. Я подниму против тебя множество народов, как море в бурю поднимает свои волны. Я приведу на тебя с севера Нево,²⁷ подобного цезарю, князя “Врат господних”, царя над царями. Пыль от множества его коней покроет тебя, и стены твои задрожат от шума его всадников, колес и колесниц, когда он войдет в твои ворота, как входят в город через пролом. Он истопчет твои улицы копытами своих коней, перебьет твоих подданных и повергнет на землю все твои монументы в память твоих былых побед. Я заставлю смолкнуть голоса твоих песней, и звука гуслей твоих уже не будет слышно в тебе от грома твоего падения. Содрогнутся острова, и все властелины прибрежий моря сложат с плеч свои багряницы и кружевные наряды, и, одевшись в один трепет, сядут на землю и будут сокрушаться о тебе. Они поднимут о тебе горький плач и скажут:

"— Как погибла ты, знаменитая Твердыня, заселенная мореходами, владеющая морем, наводившая страх на всех обитателей островов и прибрежий!

"Да, я двину на тебя, Угнетательница, морскую пучину, и покроет тебя множество вод. Я низведу тебя к ушедшим в могилы, помещу в преисподней земли, в пустынях вечных, чтобы ты уже не возвратилась на землю, и восстановлю свою славу в стране живых.

“Запой же и ты, сын человека, плачевную песнь о гибели Угнетательницы и скажи ее Великой Твердыне, расположившейся у морских проливов, торгующей с населением многочисленных островов:

"— Угнетательница! Твои пределы в сердце моря. Из хермонских кипарисов делали обшивные доски твоих кораблей и брали кедры с Ливана, чтобы устроить тебе мачты. Из васанских дубов делали твои весла, а скамьи твоих гребцов, украшенные слоновой костью, приготовляли из кипрских буковых деревьев. Египетское узорчатое полотно употреблялось на твои паруса и флаги. Яхонтовыми и пурпурными красками с греческих островов окрашивали твою палубу. Жители Саида и Арода были твоими гребцами. Твои мудрецы служили твоими кормчими. Старейшины Гебала, искусные кораблестроители, заделывали твои пробоины. Перс, мидиец и ливиец находились в твоем войске. Они вешали у тебя свои щиты и создали твое величие. Тартек (в Испании} был твоим торговым союзником и давал тебе в обмен на твои товары свое серебро, железо, олово и свинец (из известных иcnaнckux рудников). Жители Эллады, жители Балкан и Московы торговали с тобою, продавая тебе рабов и медные сосуды.²⁸ Германцы доставляли тебе боевых коней в обмен за твои товары, и много отдаленных морских островов служили рынком для твоих товаров, доставляя тебе слоновую кость и черное дерево. Сирийцы давали тебе пурпуровые, узорчатые и расцвеченные ткани, тонкое полотно, карбункулы и красные кораллы за множество твоих изделий из драгоценных камней. Сама страна славы Громовержца и страна богоборца торговали с тобою и платили за твои товары пшеницею, музыкальными инструментами, благовонным деревом, медом, маслом и бальзамом. Дамаск продавал тебе вино из Хелвона и шерсть блистательной белизны. Дан (Дунайские земли, где железные руды), Греция и Мосул давали тебе в обмен стальные изделия, кассию и благовонный тростник. Дедан торговал с тобою великолепными нарядами для верховой езды. Аравия и все князья бедуинов давали тебе ягнят, баранов и козлов. Купцы из Савойи и Рима доставляли тебе в обмен самые лучшие благовония, драгоценные камни и золото. Хоран, Кане, Эдн, Ассирия и Келмад променивали тебе свои епанчи, тюки пурпуровых и разноцветных тканей, лучшие шали, упакованные веревками в кедровых ящиках...

“И ты, Угнетательница, обогатилась и стала знаменитой на морях. Гребцы твои водили тебя по обширным водам, но восточный ветер разобьет тебя среди моря, и сойдут с твоих кораблей гребцы и кормчие, и высадятся на берег, и зарыдают о тебе громким голосом. Посыпав золой головы и упав на землю, они возгласят в своей горести: “кто был как эта Угнетательница, ставшая теперь местом мертвой тишины среди моря!”

“И не будет тебя более во-веки!”

Сын человека, скажи верховному правителю Угнетательницы (католицизма):

“Твой ум возгордился, ты говоришь: Я бог! Я восседаю на божьем троне, “среди морей”. Но ты человек, а не бог, xoтя и ставишь свою мудрость наравне с разумом бога. Ты думаешь, будто ты умнее науки всесильного,²⁹ и нет тайны, непостижимой для тебя? Но я приведу на тебя варваров, страшнейших из всех народов, и они обнажат свои мечи против лучших произведений твоего искусства, и будет помрачен твой блеск... Дa, ты умрешь смертью убитых, в глубине морей, и скажешь ли тогда перед своими убийцами: "Я—бог".

“Запой же, сын человека, плачевную песню о главе Угнетательницы и скажи: о ты, считающий себя печатью совершенств, полнотой мудрости и верхом красоты! Ты жил в наслаждении, в саду бога, осыпанный всякими драгоценными камнями. Рубин, топаз, алмаз, янтарь, берилл, яшма, сапфир, изумруд, красный карбункул и золото составляли украшения твоих тимпанов и свирелей. Подобно моей колеснице (теперешнему созвездию Большой Медведицы) ты был п о м а з а н, чтобы покровительствовать другим. Я поставил тебя как бы на своей святой горе (небесном своде), и ты ходил там, среди моих огнистых камней (сверкающих звезд ). И ты был совершенством в день твоего назначения, но, благодаря твоему обширному торгашеству, внутренность твоя наполнилась неправдами. За это я низрину тебя, как осквернившегося, с моей святой горы и уничтожу твой символ, Колесницу-Покровительницу, среди небесных камней, сверкающих огнем (переименую в Большую Медведицу). От красоты твоей возгордилось твое сердце, и из тщеславия ты употребил во зло твой ум. За это сброшу тебя на землю и выставлю на позор перед всеми царями земными.

“А теперь обрати, сын человека, твое лицо к ловцу и скажи ему: “Вот я иду на тебя, говорит тебе Громовержец, и прославлюсь среди тебя, когда свершу свой суд над тобою и обнаружу в тебе мою справедливость. Я пошлю на тебя моровую язву, и падут среди тебя пораженные мечом, направленным на тебя. И не будешь ты впредь колючим шиповником и цепким терном для чертога богоборца (мессианства), уязвляющим его более всех остальных злорадных соседей”.

Разве недостаточно этих сопоставлений книги Иезеки-Ила с Апокалипсисом, чтобы сразу же убедиться, что это сочинение писалось под сильным влиянием идей и слога Иоанна Златоуста т.-е. написано не ранее V века нашей эры?

Но возьмем еще пример.

Вот как кратко говорится в Апокалипсисе о “Гоге и Магоге”:

“Когда окончится тысяча лет, освобожден будет Клеветник (созвездие Змия) из своей темницы (Ущелья Млечного Пути )

и выйдет обольщать Гога и Магога, народов, живущих на четвертом (северном, от востока, где восходит солнце) углу земли, чтобы вывести их на войну. Число их как морской песок. Вот они вышли на степную равнину (задунайские степи России) и окружили лагерь непорочных и возлюбленную твердыню, но упал огонь с неба (в символе утренней зари, занявшейся над островом Патмосом на северо-востоке) и поглотил их” (Ап. 20. 8).

В своей книге “Откровение в грозе и буре” я уже показал, что имена Гог и Магог, это испорченные названия Гунна и Монгола, а вот как развилось это место в книге “Иезеки-Ил” (Иез. 38—39).

“Снова было ко мне слово Громовержца:

"— Сын человека! Поверни лицо свое к Гогу в стране Магог (Гунну в Монголии), властелину Руси Москов и Предбалкании,³⁰ и скажи ему мои слова: “Вот, я иду на тебя, Гунн, властелин Руси Москов! Я вложу удила в твои челюсти, я выведу на поле сражения тебя и все твое войско, всех твоих коней и всадников, в латах и со щитами. Я выведу вместе с тобой на бой и Персию, и Абиссинию, и Мавританию, и Крым, и Германию³¹ с северных пределов Земли, и все их многочисленные отряды и племена. Приготовься же и выстройся, чтобы быть для них передовою стражею! Ты придешь в последние годы вселенной (перед ее anokaл unmuч eckoй кончиной) в страну, свободную от власти меча, к моему народу, избранному из многих народов, на высоты богоборца, бывшие всегда пустынными. Ты поднимешься, как буря, и покроешь землю, как туча, своими полчищами и многочисленными народами, чтобы произвести грабеж и наложить свою руку на мои вновь населенные развалины, на мой народ, собранный из всех народов, занимающийся скотоводством и торговлею и живущий на самой средине земли... Не ты ли тот самый, о котором я говорил в минувшие дни через служивших мне провозвестников богоборца (kak мы видим теперь, через автора Anokaлиncиca u его последователей³²), предсказавших еще тогда и самый год, когда я приведу тебя?

“Но вот в тот день, когда ты нападешь на страну богоборца, выступит гнев на мое лицо, и непременно, непременно наступит предсказанное великое землетрясение на земле. Затрепещут тогда передо мною и морские рыбы, и небесные птицы, и полевые звери, и все земноводные животные, и все люди, живущие на лице земли. Обрушатся горы, обвалятся обрывы земли, и все построенные на земле стены низвергнутся на нее. Я расправлюсь с тобою убийством и моровой язвой, я низведу проливной дождь и необычайный каменный град, с огнем и горящей серой, как на тебя, так и на все твои отряды и на многочисленные народы, которые придут с тобой (опять все переписано из Апокалипсиса с указаниями на извержение Везувия или Этны ).

“Вот я иду на тебя, Гог (Гунн), властелин Руси-Московии и Предбалкании!”

Я не буду более делать сопоставлений Апокалипсиса и Иезеки-Ила, чтобы не утомлять читателя. Нет ни одного яркого места в Апокалипсисе, не переписанного здесь почти теми же самыми фразами. Выражаясь точным современным языком, эта книга на три четверти есть плагиат Апокалипсиса, но плагиат бессознательный. Эти заимствования сделаны никак не для того, чтобы выдать чужое за свое, а единственно потому, что автор был под таким сильным влиянием книги Иоанна, которую он читал сотни раз, что уже сам не замечал, как говорит по-еврейски ее образами и даже фразами, прочитанными им по-гречески.

Все это бросает свет и на причины происхождения исследуемой нами книги. Автор Апокалипсиса предсказал второе пришествие Иисуса на 400 год нашей эры (которая, как мы покажем далее, считалась не от рождества Христова, а установлена астрологически) по зловещему сочетанию планет и созвездий, имевшему место 30 сентября 395 г. и по их дальнейшему движению, которое он приблизительно расчислил.

Но 400 год прошел, не оправдав суеверных страхов. Автор неудачного пророчества был послан в ссылку императором Аркадием и умер там на берегах Черного моря, но его громовое слово продолжало жить. Неудача была объяснена тем, что “Великий царь”, умилостивленный всеобщим раскаянием и быстрым принятием христианства византийскими властями, отложил свой приход до следующего аналогичного сочетания планет.

А такое приблизительное сочетание самых главных планет предстояло через 58 лет в 453 году, и все верующие и гонимые ждали с нетерпением этого срока. К таким принадлежал и автор исследуемого нами пророчества, которое не только по моим астрономическим вычислениям и по многочисленным заимствованиям из Апокалипсиса показывает на средину V века нашей эры, но также — как мы видели уже — и по содержащимся в нем географическим и этнографическим указаниям.

Некоторые из них, например, слова о Руси-Московии показывают, что Русь, как страна, была известна уже в V веке. Что же касается пояснительной прибавки: Московия, то, принимая во внимание, что Москва сделалась столицей Руси только с 1320 года, приходится заключить, что эта пояснительная прибавка внесена в Библию уже в XIV веке, а потому и все рукописи, содержащие это имя, несмотря на авторитет Тишендорфа среди теологов и историков, не могут быть старше 500 лет, или же слово Моски происходит от названия русских мужиками, при чем "ж" перешло у греков в "с".

Итак, нет сомнения, что первая часть библейского пророчества "Осилит бог”, по-еврейски “Иезеки-Ил”, написана в 453 году, когда в Византии царствовал Маркиан, преемник Аркадия. Место составления тоже неизвестно, так как по реке Хабур автор только путешествовал. Он жил в каком-нибудь культурном центре того времени: в Византии, Антиохии или в Александрии Египетской.

В заголовке он назван бен-Вуз, и это хорошо соответствует арабскому обыкновению называть людей по отчеству с прибавлением “бен” к имени отца, подобно русскому отчеству—Николаевич, Петрович, при чем собственное имя при таком “величании” по-арабски отбрасывается. Но слово “вуз” по-еврейски значит:

позор, поношение, и едва ли какая-нибудь мать назвала бы так своего ребенка. Может-быть, это греческое Базилевс (Василий). В таком случае бен-Вуз будет значить—последователь Василия Великого, которого мы уже отожествили с евангельским Христом, т.-е. один из “апостолов”.

Интересно еще отметить, что несмотря на то, что хотя авторы четырех евангелий и их позднейшие редакторы чрезвычайно любят цитировать библейских пророков, однако, у них нет ни одной цитаты из такого обширного и замечательного пророчества, как Иезеки-Ил.