Й¬а¦°йї - III.Насильственное поставление Иоанна на константинопольскую кафедру после появления "Откровения"...

21 November 2024

[Главная] [Поиск] [Форум] [Ссылки] [Линкотека] [Библиотека]

Авторы

А.Т.Фоменко и Г.В.Носовский

Книги

Другие материалы

Друзья
Художник В.Бигдай. Авторский сайт

Темы форума
ИМПЕРИЯ КУНСТКАМЕРА

Счетчики

Исправим ошибки!

Спонсор страницы

III.Насильственное поставление Иоанна на константинопольскую кафедру после появления "Откровения"...

Н.А.Морозов - Откровение в грозе и буре

III. Насильственное поставление Иоанна на константинопольскую кафедру после появления "Откровения". Его жизнь до 13 марта 399 года, когда был назначен срок исполнения этого астрологического пророчества (период от 30 сент. 395 до 13 марта 399)

Бывают случаи, когда, не имея в руках никаких летописных сведений, современный историк обладает полною возможностью описать общественное настроение какой-либо исключительной эпохи несравненно более верно и правдиво, чем могли бы сообщить ему это старинные летописцы. Зная, например, что 20 ноября 393 года нашей эры было солнечное затмение, центр которого проходил через Грецию, Константинополь и Малую Азию, и что небо там было в это время ясное, современный историк имеет полную возможность описать всеобщую панику в малообразованных слоях константинопольского общества, сопровождавшую это явление, имевшее место за два года до появления Апокалипсиса. Если он останется в пределах должной умеренности и будет руководиться тем, что в аналогичных случаях происходит и в других странах, стоящих на том же уровне цивилизации, то его картина будет совершенно верна и даже много лучше тех, какие могли бы дойти до него через посредство древних летописцев. В ней не будет, по крайней мере, ни "летающих драконов", ни "голосов невидимых ангелов", ни "мертвых, появившихся из своих гробов", и никаких других неправдоподобных, или еще хуже - совсем правдоподобных - вымыслов и прикрас, с какими старинные легковерные историки постоянно перемешивают действительность, особенно когда они принадлежат к духовенству.

В таком же положении мы находимся и по отношению к тому времени, когда внезапно появилась книга Иоанна. Мы знаем, какой ужас наводила даже в средние и новые века та дикая фантасмагория, какой представлялось малообразованному читателю содержание "Откровения в грозе и буре". И весь этот ужас наводили апокалиптические чудовища Иоанна уже тогда, когда его книга давно отошла в прошлое, а потому и исполнение пророчества невольно относилось читателями к далекому будущему. Можно же представить себе, каково было непосредственное впечатление появления Апокалипсиса, когда каждый понимал его смысл буквально и ожидал начала предсказанных бедствий каждую минуту! Дышащая в каждой строке искренность автора и его глубокая вера в свои собственные слова, хаос диких образов, торопливо нагроможденных один на другой, и увлекательный лиризм некоторых мест, - все это исключало всякую мысль об умышленном обмане. Книга Иоанна должна была вызвать среди христианских читателей, и даже в жившем среди них языческом мире, такую панику, какой еще не бывало в истории человеческих суеверий ¹⁾.

Факт этой паники настолько же несомненен, как несомненно и существование самого Апокалипсиса. В каждом городе и местечке, где его прочитывали впервые, он должен был возбудить всеобщий ужас среди верующих. Начиная от Эфеса, куда он впервые попал, этот ужас должен был распространяться вместе с книгой в Смирну, Пергам, Фиaтиpы, Сарды, Филадельфию и Лаодикию, а затем прокатиться неудержимой волной и по всему остальному христианскому миpy, по мере того как с первоначальной рукописи снимались новые копии и попадали в другие города. Конечно, медленность копирования, редкость и дороговизна папируса и нелюбовь старинных сектантов делиться своими секретами с представителями враждебных им вероисповеданий должны были, особенно в первые месяцы, сильно задержать распространение книги, и, по всей вероятности, первые копии ее вышли из пределов Малой Азии не ране 396 года.

В это время Феодосий был уже несколько месяцев в гробу, и, "роковой по счету", седьмой император Аркадий занял его место в Византии. Новому императору было в это время не более 19 лет, он только что женился на дочери одного франкского полководца - Евдоксии, девушке такой же суеверной, как и он сам, но несравненно более живой и энергичной. Аркадий при своей бесхарактерности и вялости сейчас же попал под власть своей жены, которая и начала управлять через его посредство всей империей.

Как ни были заинтересованы скомпрометированные "Откровением" представители господствующей николаитской фракции в том, чтобы книга Иоанна не дошла до императорской четы, но это, конечно, было невозможно ввиду производимого ею громового впечатления и ужаса, распространившегося среди самих николаитов. Рано или поздно она должна была дойти до Аркадия и Евдоксии и поразить их ужасом еще более, чем всех остальных сторонников союза церкви с государством.

Что же было им делать в этой неминуемой беде? Конечно, ничего иного, как вызвать самого провозвестника бедствий и признать его своим собственным пророком. Все, что ему угодно приказать, немедленно исполнить, все, что он отвергнет, немедленно предать анафеме... За все, чем погрешили, необходимо просить искреннее прощение и дать клятвенное обещание исправиться!

Все это в точности и было сделано с Иоанном в столице Византии. В 397 году (т.е. около года с половиной после того, как Иоанн написал свою книгу и вызванная ею паника уже успела распространиться до Константинополя) здесь умер, очень кстати, больной и престарелый епископ Нектарий. И вот, как говорит один из самых правоверных историков на своем полуцерковном языке, византийская императорская чета "и все константинопольские священники, и окрестные епископы, и весь народ", едва дождавшись дня смерти своего епископа, уже "требуют единогласно", чтоб на его место посадили, "помимо всех корыстолюбивых соискателей" ²⁾, никого иного как простого и до сих пор непризнанного официально пресвитера Иоанна, рукоположенного сектантским епископом Флавианом и никогда не бывшего в Константинополе!

Но как же отнесся к этому сам Иоанн, которого так неожиданно возвеличили? В это время мы снова застаем его на родине, в Антиохии, куда он, вероятно, был специально вызван Флавианом и старыми знакомыми для наставлений по поводу того же самого Апокалипсиса. Специальный императорский посол, в сопровождении почетной стражи, быстро приехал в Антиохию и вручил Флавиану указ отпустить в Константинополь Иоанна, назначаемого первым епископом, "патриархом" восточной церкви. Но Иоанн, очевидно, принял это за хитрость, чтобы выманить его на расправу, и укрылся от императорского посольства в храм, как делали все люди, боявшиеся преследования властей, "и вся Антиохия сбежалась к этому храму для того, чтобы его защищать".

Не в силах ничего сделать с Иоанном и защищавшим его населением, торжественное посольство вернулось ни с чем к императору и императрице. При обычных условиях на ослушников императорского указа обрушилась бы гроза. Непокорный Иоанн был бы послан в заточение, а на предложенное ему высокое место был бы назначен "один из корыстолюбивых соискателей этого престола". Но здесь, очевидно, было не до того, и вот императорская власть поступает совершенно небывалым способом...

Новому императорскому послу, адъютанту Астерию, было приказано похитить его из Антиохии. Антиохийский градоначальник заманил Иоанна в предместье города ³⁾, как бы на совещание по поводу религиозных сомнений, и когда тот, ничего не подозревая, пришел к нему, его со всевозможными почестями и поклонами насильно посадили в колесницу и, окружив конвоем, дрожавшим от страха и благоговения, отправили в Константинополь...

И вот, 26-го февраля 398 года ⁴⁾, как раз за год до срока исполнения пророчества (назначенного на 13 марта 399 года), Иоанн прибыл в столицу Византийской империи... "И вышел к нему (везомому под стражей, чтобы не сбежал) весь город со множеством вельмож, посланных императором встречать его, и принят был с почетом ⁵⁾ от царя и всего собора ⁶⁾ и народа, и все радовались о таком светильнике церковном (которого за два года не признавали своим)".

Каким образом удалось заставить Иоанна (после того, что он писал в своем "Откровении") согласиться занять место константинопольского верховного епископа? По всей вероятности, всеобщие слезы, раскаяние и просьбы народа сильно размягчили его сердце, и он решил молить за них бога среди вызванной им самим всеобщей паники и ожидания кончины мира ⁷⁾.

Но факты говорят, что и это он сделал не сразу. Он не хотел принять назначения, пока не созовут в Константинополе собора из всего духовенства Византийской империи, и это требование было тотчас исполнено императором Apкaдиeм. Все первостепенные епископы были вызваны тотчас же в столицу. Даже закоренелый враг Иоанна, Теофил Александрийский, принужден был согласиться из страха собственного осуждения... "и сам рукоположил Иоанна".

Рассматривая этот необычный собор в связи с тем фактом, что Иоанн был привезен насильственно и что в "Откровении" он грозно обличал господствующую фракцию Феофила (т.е. николаитов), нам понятна неохота Теофила и других его сторонников, еще не совсем потерявших голову, ехать на этот собор. Как бы ни уверяли нас ортодоксальные историки, что собор этот был созван лишь потому, что "император хотел торжественного поставления Иоанна" ⁸⁾, но это простые слова, потому что ни для кого другого не собирали вселенских соборов, ни раньше, ни позже Иоанна, а посвящали прямо, вызывая для этого фракийского епископа ⁹⁾. Да и собор созвать в те времена, при плохих путях сообщения, было далеко не легко.

Причина же съезда в данном случае становится вполне понятной, как только мы припомним некоторые места "Откровения". Очевидно, что автор его не хотел и не мог принять должность главы восточной церкви, пока лица, с которыми ему придется сообщаться как с собратьями, не дали ему торжественного обещания не делать более поступков, за которые он метал на них громы и молнии.

И когда все эти обещания были ему даны епископами, пораженными ужасом от перспективы скорого пpишecтвия Христа, как оно описано в "Откровении", Иоанн, вероятно, и согласился считать их за своих.

На панику же среди христиан и, как ее результат, необычное религиозное настроение при его водворении единогласно указывают все источники. "Ристалища и амфитеатры, - говорит высокопарно Муравьев в своей "Истории первых четырех веков христианства" ¹⁰⁾, - временно опустели (в первый год его пребывания), как осушаются берега от волн, сгоняемых сильным ветром. Волны народные хлынули в церковь. Кафедра сделалась слишком отдаленной, чтобы можно было слышать его слова, и он "был принужден говорить с амвона посреди церкви".

Что же он проповедывал в это время? Я уже не раз говорил, что идентичности дошедших до нас речей всех древних ораторов совершенно нельзя доверять. Все он сильно искажены древними корректорами, обтесывавшими речи всех, кому они сочувствовали, по образу и подобию своих собственных проповедей, а из слов врагов непременно делавшиe глупость и чепуху, не говоря уже о множеств прямых подлогов. Но если мы допустим, что те речи, которые приписывались Иоанну за этот период, не особенно искажены, то они очень характерны. Во многих из них он прямо говорит о близком пришествии Иисуса, и раз или два намекает на 400 год после его рождения, что и соответствует вычисленному нами 399 году, так как время рождения Егошуа считалось за год или за два до начала нашей эры.

"Властелин близок: ждите его. Мы не далеки от исполнения (пророчества), и мир уже склоняется к концу. Это возвещают войны, бедствия и землетрясения. Это возвещается иссяканием любви. Как тело в предсмертной агонии испытывает всевозможные боли, как здание перед крушением роняет отваливающиеся доски крыши и стен, так и бедствия, нахлынувшие со всех сторон, возвещают кончину мира". Такие же места мы находим и в других приписываемых Иоанну речах ¹¹⁾.

Во всех них звучит, кроме того, еще одна струна, совершенно соответствующая данному моменту. Он говорит везде о безграничном милосердии божием к кающимся грешникам и о необходимости не отчаиваться в своем спасении даже и при самых ужасных грехах, если кто успеете в них раскаяться своевременно: „Даже своего собственного предателя Иуду, - говорит он в своей первой же речи этого периода ¹²⁾, - простил бы Христос, если б он не впал в отчаяние и не повысился. Раскаялся Иуда. Согрешил, сказал он, предав кровь неповинную. Услышал эти слова соблазнитель, узнал, что тот вступает на лучший путь и начинает идти к спасению, и испугался исправления. Милосердного, мол, имеете властелина: когда хотел Иуда предать его, он прослезился над ним и много увещевал его (этого увещания нет в евангелиях, дошедших до нас). Во сколько же раз скорее он примет кающегося... И пригнал его к повешению, и вывел из настоящей жизни, и лишил его стремления к покаянию. А то, что Иуда спасся бы, если бы остался жив, подтверждается распинателями, потому что Иисус спасал вешавших его на кресте и на самом кресте молил о них отца"...

Все девять речей, составляющих эту cepию поучений, представляют только различные мотивы на ту же самую тему, вполне подходящую ко всеобщему ужасу и покаянию перед кончиной мира. Но есть и другие темы, можете быть, принадлежащие к тому же первому году его пребывания в Константинополе.

В одной из этих речей Иоанн советует, например, богатым людям "вставать ночью со своих пышных постелей и созерцать течение небесных светил посреди глубокого безмолвия и великой тишины ночи, освежающей и облегчающей душу, потому что мрак и спокойствие ночи пробуждают благоговение, а люди, лежащие на своих постелях, как в гробах, изображают кончину миpa".

За два года, протекшие с тех пор, как он составлял на уединенном острове свое "Откровение", ему, конечно, много пришлось пережить и передумать. В то время как всех остальных людей, с каждым новым месяцем приближения срока, охватывала все большая и большая паника, у него самого все более и более должно было возникать сомнение в том, что его предсказание исполнится в той самой форме, в которой он предполагал. В том, что оно было божественного происхождения, он, как мы увидим далее из нескольких его проповедей, не сомневался до самого конца. Но отсутствие многих из предсказанных им промежуточных событий уже должно было заставить его догадываться, что бог поступил с ним так же, как с пророком Ионой, которому он поручил возвестить гибель великого города Ниневии, а потом пожалел город ввиду всеобщего раскаяния его жителей и пощадил его, оставив Иону плакать под кустом. Жалел ли и Иоанн о том, что часть из предсказанных им бедствий была уже отменена богом? По-видимому, нет, потому что он был очень мягкосердечен. Его "великая твердыня Врата господни" теперь представлялась ему кающейся Магдалиной, какой она, несомненно, и была в эти промежуточные годы, когда все николаитские епископы воображали, что дамоклов меч уже спускается над их головами.

И вот, в конце концов, Иоанну, не видевшему исполнения предсказанных им бедствий, по-видимому, стало казаться, что бог смилостивился над грешными епископами и отменил большую часть назначенных для них в "Откровении" наказаний. По крайней мере, во многих из приписываемых ему за это время проповедей прямо говорится, что бог часто внушает своим пророкам такие пророчества, которым не суждено исполниться, с единственною целью напугать грешников, чтобы привести их к раскаянью и затем отменить назначенную для них кару. Чрезвычайно интересны несколько мест, находящихся в некоторых из этих речей, но я буду цитировать их далее, так как многие из них относятся уже к 399 и 400 годам, когда пророчество потерпело окончательное фиаско, и на Иоанна начала подниматься буря.

В это же время, т.е. от его насильственного водворения на константинопольской кафедре 26 февраля 398 года и до конца 400-го года (когда с благополучным окончанием четвертого века все вдруг приободрились), его деятельность сводится главным образом на уничтожение всевозможных пороков, скопившихся в византийской церкви, на сокращение формальной стороны ее богослужения, на введение вечерей по образцу древних христиан (как об этом и писал он в "Откровении" в послании к эфесскому собранию своих единомышленников) и на примирение между собою враждующих фракций христианского мира.

Прежде всего, конечно, он постарался примирить обновившуюся в его глазах господствовавшую фракцию со своим прежним епископом Флавианом, не признаваемым ею за епископа даже и после возвеличения Иоанна. С этою целью в Рим отправились по его желанию верейский епископ Акакий и пресвитер Исидор. То, что раньше считалось невозможным, теперь оказалось совсем легко: они быстро возвратились и привезли о б щ и т е л ь н ы е г р а м о т ы Флавиану ¹³⁾, а с ним, очевидно, и всем оригенитам.

Точно так же удалось ему привлечь к себе и ариан. Вражда между ними и николаитами была так велика, что между обеими фракциями постоянно происходили побоища на улицах Константинополя и других городов, особенно когда встречались две противоположные религиозные процессии. Примирить их было бы совершенно невозможно в обыкновенное время, но Иоанну в его исключительном положении удалось сделать даже это, хотя и на короткое время. Арианская фракция отнеслась к нему настолько хорошо, что готские apиане просили его собственноручно рукоположить к ним в епископы пресвитера Улинаса, что и было исполнено Иоанном.

Теперь, когда мы знаем время выхода "Откровения" и могли уже убедиться, что его автором был сам Иоанн, мы можем прямо сказать, что в первые годы его управления не было и не могло быть ни николаитов, ни ариан, и никаких других христианских сект: все были оригенитами, или, вернее, иоаннитами, как и назывались в то время сторонники Иоанна. Потом, когда минули эти ужасные три года ежедневного ожидания кончины миpa, когда наступил новый пятый век и сам Иоанн, без сомнения, объявил, что бог смилостивился над грешниками и отложил на долгий срок свой приход на Землю, все прежние страсти, как сейчас увидим, разразились с новой силой и смели с лица земли и самого Иоанна, и всех его друзей, и сторонников...

Рис. 67. Путь Апокалипсиса по Малой Азии.

¹⁾ Такая же паника была в 1000 г. и в 1492 г. нашей эры, когда минуло 7000 лет "от библейского сотворения миpa" в 5508 году до Р.X.

²⁾ Муравьев. Ист. перв. четыр. век. христ., стр. 336.

³⁾ Dialogue historic. Palladii, episcopi Helenopolis cum Theodoro diacono, dialogus V.

⁴⁾ Aime Puech. St Jean Chrysostome, 286.

⁵⁾ Жития, Ноябрь. 6) Διά δέ τό όξιόπιστον τής χειροτονίας παρήσαν έκ βασιλικοΰ προστάγματοσ πολλοί τε καί άλλοι έπίσκοποι καί δή καί ό τής Αλεξανδρεία Θεόψιλος Σωκράτους Σχολαστικοΰ Εκκλησιαστική Ιστορια Κεφ. β, Τομος VI, стр. 661.

⁷⁾ Эдикт импер. Аркадия и Гонория в начале 399 года запретил всякие спектакли по воскресеньям, а в 400 году весной к ним прибавили еще неделю перед Пасхой и неделю после нее и т. д. (Aime Puech. page 282). Такова была паника перед началом п я то г о века. Заметим, что с весны у византийцев начинался новый год.

⁸⁾ Муравьев. История первых четырех веков христианства, стр. 336-337.

⁹⁾ Там же, стр. 345.

¹⁰⁾ Стр. 333.

¹¹⁾ Aime Puech. St. Jean Chrysostome, p. 310.

¹²⁾ Святаго Иоанна Златоустаго беседы. Изд. 1877 г.

¹³⁾ Муравьев. История первых четырех веков христианства, стр. 314 и 315.

< Пред.		След. >

[Главная] Н.А.Морозов Откровение в грозе и буре III.Насильственное поставление Иоанна на константинопольскую кафедру после появления "Откровения"...

© 2001-2024. Все материалы сайта являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Права на электронные версии - Кирилл Люков, http://imperia.lirik.ru.
Публикация, перепечатка без разрешения правообладателя, цитирование без указания автора - запрещены.
Сделано в Лаборатории сайтов